Тонкое искусство пофигизма - Страница 31

Выдуманный Мередит рассказ о сексуальном насилии становится понятнее, если учесть ценности, из которых проистекали ее верования. Во-первых, большую часть жизни ее отношения с отцом были натянутыми и непростыми. Во-вторых, у нее была серия неудачных интимных отношений с мужчинами, включая несчастливый брак.

Одним словом, если говорить о ее ценностях, она настраивала себя так: от близких отношений с мужчинами не жди ничего хорошего.

Затем в начале 1980-х гг. Мередит стала радикальной феминисткой и взялась исследовать насилие над детьми. Она сталкивалась с одной кошмарной историей за другой, без конца общалась с людьми (обычно женщинами), в детстве пережившими инцест. Она читала сообщения о новейших научных исследованиях — как впоследствии выяснилось, неточных и существенно завысивших частотность покушений на растление. (Самое знаменитое исследование утверждало, что треть взрослых женщин в детстве были жертвами таких покушений. С тех пор доказано, что эта цифра ошибочна.)

Мало того, Мередит влюбилась. У нее начались отношения с женщиной, которая сама была жертвой инцеста: отношения нездоровые, ибо Мередит находилась в сильнейшей зависимости от подруги, да еще постоянно пыталась «спасти» ее от травматического прошлого. А та использовала свои былые травмы как оружие, обвиняя других, чтобы обрести сочувствие Мередит (подробнее об этом и о границах в отношениях см. в главе 8). Отношения же Мередит с отцом ухудшились еще сильнее (он был не в восторге от ее лесбиянского увлечения), и она зачастила к психотерапевтам. Психотерапевты, чье поведение определялось их собственными ценностями и убеждениями, снова и снова уверяли ее, что она несчастлива не только из-за стрессов на журналистской работе и неудачной личной жизни: есть что-то еще, что-то более глубокое.

Примерно в это время в моду вошла так называемая «терапия подавленной памяти». Психотерапевт вводит клиента в трансоподобное состояние с целью заново пережить забытые случаи из детства и убрать негатив. Зачастую такие воспоминания позитивны, но идея состоит в том, что среди них есть и воспоминания о травмах.

Что же вышло? Бедная Мередит, несчастная и погруженная изо дня в день в истории инцеста и насилия над детьми, сердитая на отца и имеющая опыт одних лишь негативных отношений с мужчинами, казалось, обрела единственного человека, кто понимал и любил ее: женщину, которая сама пережила инцест. Да еще Мередит угодила в лапы психотерапевта, который снова и снова требовал вспомнить то, чего она не могла вспомнить. И вуаля: перед вами идеальный рецепт выдуманного воспоминания о сексуальном насилии.

Когда наш ум обрабатывает какой-то опыт, он пытается согласовать его с прежним опытом, прежними чувствами и убеждениями. Однако зачастую мы попадаем в ситуации, где прошлое и настоящее противоречат друг другу. Новый опыт бросает вызов всему, что мы привыкли считать верным и правильным. И тогда в попытке достичь когерентности наш ум подчас выдумывает ложные воспоминания. Увязывая нынешний опыт с воображаемым прошлым, он позволяет нам сохранить смысл, который мы уже отыскали.

Как было отмечено выше, история Мередит не уникальна. Более того, в 1980-е и начале 1990-х гг. сотни невинных людей были ложно обвинены в сексуальном насилии при сходных обстоятельствах. Многие из них попали в тюрьму.

Представьте, что психотерапевт внушает подсказки человеку несчастному, да еще начитавшемуся сенсаций в СМИ: «Идет настоящая эпидемия сексуального насилия и сатанинских культов! И вы тоже можете быть жертвой!» Тут-то подсознательное и начинает корректировать воспоминания и давать такое объяснение нынешнему страданию, которое позволяет человеку чувствовать себя жертвой и избежать ответственности. Терапия подавленной памяти активировала эти подсознательные желания и придавала им форму реальных (с виду) переживаний.

Этот процесс и состояние ума, которое получается в результате, сделались настолько распространенными, что им придумали название: синдром ложной памяти. Это стали учитывать в суде. Тысячи психотерапевтов потеряли лицензию из-за судебных исков. Терапия подавленной памяти вышла из употребления и была заменена более практичными методами. А современные исследования лишь подтвердили болезненный урок того времени: наши убеждения поддаются воздействию, а наши воспоминания крайне ненадежны.

Есть масса расхожих советов вроде «доверяй себе» или «доверяй своим чувствам». И прочие приятные на слух клише.

Хотя, быть может, лучше поменьше доверять себе. Ведь, если наше сердце и наш ум столь ненадежны, надо чаще сомневаться в своих интенциях и мотивах. Если все мы ошибаемся на каждом шагу, не заключается ли единственный логический путь к прогрессу в умении усомниться в себе, решительно поставить под сомнение свои верования и предпосылки?

Возможно, это звучит пугающе и деструктивно. Но в реальности все наоборот. Этот путь не только самый надежный: он еще и ведет к свободе.

Опасность чистой уверенности

Эрин сидит напротив меня в суши-ресторане и пытается объяснить, почему не верит в смерть. Прошло уже три часа. За это время она съела четыре ролла с огурцом и выпила целую бутылку саке. (И наполовину прикончила вторую бутылку.) Это самый разгар вторника, 16 часов.

Я не звал ее сюда. Она выяснила по интернету, где я, и примчалась на встречу.

Снова.

Уже не в первый раз. Эрин, видите ли, убеждена¸ что умеет предотвращать смерть — только для этого ей нужна моя помощь. И помощь не в деловом смысле слова. Ладно бы ей нужен был совет по рекламе. Но дело зашло дальше: она хочет, чтобы я был ее бойфрендом. Почему? После трех часов расспросов и полутора бутылок саке это все еще неясно.